Опять приснился Такасуги.
Но Шинске, звезда моя, я же уже не по тебе, я по Сюэ Яну.
Это потому, наверно, что хочу весну с гнездованием ворон в тополях, первые проблески жизни, и небо в копчёную спинку скумбрии.
И третьемайные трели соловья, болотный хор лягушек в ночную просинь, а потом блаженный одуряющий парфюм липы. И я иду домой с йобаной-перейобанной работы со всеми её сомцесучками вместе взятыми и каждой по-от дельности.
Такасуги, весна моя сямисенная.